Вячеслав Рудольфович Менжинский, будущий председатель ЧК-ОГПУ, в составе представительной советской делегации участвовал в переговорах в Берлине по доработке статей позорного для России Брест-Литовского мирного договора, который сам Ленин называл для страны «похабным» и «грабительским».
Узнавший за время совместной работы поближе и во всей красе личности Бухарина, Менжинского и Красина, германский эксперт-профессор, уже прощаясь, констатировал: «А все-таки я уверен, господа, что русский народ когда-нибудь да оторвет вам головы!».
Ответил ему только Менжинский, который видел и оценивал будущее,да и вообще знал русский народ в десятки раз лучше немца: «До сих пор не оторвал и не оторвет!» .
На этом знании нашей обычной сонной покорности и воловьего терпении основывалось и циничное определение Менжинского теперешней роли народа как «социалистической скотинки».
Терпение нашего общества создает у любой власти обманчивое ощущение возможности творить практически любой произвол. И действительно, до определенной критической точки это происходит, но затем следует бунт, «бессмысленный и беспощадный». «Бессмысленный», потому что в ходе взрыва разрушается все наработанное — полезное и вредное, вне зависимости. А вот предсказать этот бунт гораздо сложнее, чем например, землетрясение.
Председатель ОГПУ. Интеллигентный вдохновитель террора
Постоянное применение способностей Менжинского с пользой для новой власти отыскалось не сразу. Но когда отыскалось, то организаторы «красного террора» не могли на него нарадоваться.
Утонченный интеллигент, как это ни странно, стал одним из главных организаторов, вместе с «разглядевшим» его специфический талант Дзержинским, массовых расстрелов и жестоких репрессий по всей России.
Под руководством Менжинского, согласно советским документам, было «ликвидировано восемьдесят девять крупных „банд“, численностью свыше пятидесяти шести тысяч человек». Менжинский дирижировал этой масштабной трагедией, проводя большую часть своего рабочего дня на кожаном диване, как обладатель целого «букета» серьезнейших, в том числе наследственных, болезней.
Конечно, личного участия в пытках и казнях Менжинский не принимал. Для реализации его садистских наклонностей ему достаточно было наблюдать смятение и ужас жертвы.
Вот характерный пример, приводимый писательницей Мельгуновой-Степановой: «Супруге одного арестованного Менжинский на допросе с документами в руках доказал… неверность ее мужа и, „издергав ее“ морально, добился нужных показаний. А когда измученная женщина разрыдалась, Менжинский, провожая ее из кабинета, вежливо сказал: — Вы плачете? Странно. В эту дверь вышло немало женщин на расстрел, и я не видел слез…».
Занимаясь организацией душегубства, Вячеслав Рудольфович Менжинский всерьез интересовался также «некоторыми проблемами» высшей математики и исследовал персидскую лирику, для чего на склоне лет выучил еще и староперсидский язык. Надо же читать Хайяма в подлиннике!
Летом 1926 года, после смерти Дзержинского, он стал не только фактическим, но и официальным «хозяином» ОГПУ. На свое же место заместителя поставил Генриха Ягоду, который был до самой смерти Менжинского в 1934 году такой же ключевой фигурой в ведомстве, каким был сам Вячеслав Рудольфович при Дзержинском.
Свежие комментарии