На этой неделе российско-американские взаимоотношения могли быть охарактеризованы, как «майский день, именины сердца». Во всяком случае, если принимать всерьез взаимные любезности высокопоставленных дипломатов, которыми они обменивались на публике, а равно и такое явление, как восстановительный рост, который бывает не только в экономике, но и в дипломатии.
Когда исходный уровень ниже низкого, где-то возле абсолютного нуля, понятно, что внезапное возвращение к публичным объятиям и лобзаниям (хотя бы и гефсиманским) производит сильное впечатление и, по крайней мере, вызывает всеобщее любопытство: «Что сей сон значит?».Когда министр Лавров называет свою сочинскую встречу к госсекретарем Керри «чудесной», помощник президента России Ушаков именует переговоры Керри с Путиным «открытыми» и «успешными», а Керри, в свою очередь, подчеркивает великую важность таких чудесных встреч: «Эти дискуссии были очень важные и, что является важным итогом этих дискуссий, ради которых я сюда приехал, — чтобы ключевые фигуры, которые принимают решения, встречались, особенно когда ситуация развивается быстро и неожиданно», — день 12 мая начинает выглядеть действительно майским и даже именинным.
В продолжение чудесных дней помощник госсекретаря США по делам Европы и Евразии Виктория Нуланд прибыла в Москву (длительное время она занималась делами Европы и Евразии исключительно в Киеве) с целью дальнейших переговоров с руководством МИД РФ, а посольство США в Москве известило, что Нуланд, известная своей любовью к мучным изделиям, кушает пельмени под руководством посла Тефта. Дело тут не столько в мучных изделиях, сколько в том, что такого рода реляции обыкновенно даются, когда визит сулит что-то положительное или ничего особенного не сулит. Но о пельменях и прочей снеди не извещают, когда приезжают с миссией ультимативного характера. Выкручивание рук происходит без пельменей.
Место переговоров в ряде случаев вообще довольно существенно. То состояние откровенной вражды, в котором более уже более года находились Россия и США, влекло за собой не только санкции, не только соответствующую взаимную риторику, но и чисто протокольные последствия. Главы государств прекратили взаимное общение, поневоле встречаясь на международных мероприятиях, избегали контактов, а их главы дипломатических ведомств, хотя и встречались (санкции санкциями, а жизнь продолжается), но проводили свидания на нейтральной территории.
Внезапный визит Керри в Сочи, т. е. прямо во вражеское логово, причем предпринятый по инициативе американской стороны, а затем и непосредственная встреча с Владимиром Путиным, противоречила установившимся в последний год обычаям холодной войны.
К протокольным новациям, которые в международных отношениях весьма важны (во всяком случае, играют не последнюю роль, будучи знаком to whom it may concern), добавились и новации содержательные. Не то, чтобы Керри взял сторону Москвы в споре с Киевом, но осторожный дрейф в сторону равноудаленности и как бы нейтралитета стал наблюдаться.
Его заявление «Если действительно президент Порошенко выступает за то, чтобы сейчас начать какие-то силовые операции, мы бы предложили ему прежде подумать, чем предпринимать такие действия, потому что минские соглашения тогда окажутся под серьезной угрозой» является в переводе с дипломатического на обычный язык достаточно сенсационным, ибо демонстрирует отказ от прежней безусловной поддержки Киева.
Такой осторожный дрейф, возможно, не в полной мере оценили в Москве, но в Киеве он вызвал крайнюю нервозность. Положим, заявление советника министра информационной политики Украины Александра Бригинца «Если кто-то чувствует усталость, он идет или в монастырь, или вешается. Если Европа и США устали от Украины, у них есть разные варианты, как закончить свою жизнь. Украина — форпост, который защищает их от агрессии России» вполне возможно игнорировать, ибо кто Керри, а кто Бригинец. Украинские советники министров славны тем, что несут по самым разным поводам Бог знает что, и отчего же самолюбие союзников Украины должно быть пощажено? Мели, Емеля, твоя неделя, причем по всем азимутам.
Но премьер-министр Украины Арсений Яценюк — не совсем советник, имеющий право нести все, что ему взбредет в голову. Между тем речи Яценюка по поводу сочинской встречи достаточно беспрецедентны. Премьер заявил: «Послушайте, Сочи — очевидно, не лучший курорт и не лучшее место для беседы с российским президентом и российским министром иностранных дел» и присовокупил, что «Россия, несомненно, воспользуется итогами этой встречи ненадлежащим образом».
Тут все прекрасно. Глава правительства страны-банкрота, которая еще держится на плаву только американской поддержкой, указывает госсекретарю, где ему следует, а где не следует проводить политические встречи. В придачу к тому, Яценюк прозрачно намекает, что госсекретарь глуп, и русские, как пить дать, обведут его вокруг пальца.
Такие дерзости обыкновенно позволяет себе руководство страны, имеющей хоть какой-то выбор союзников и покровителей. Венесуэльский лидер Уго Чавес позволял себе вещи и похлеще, прилюдно сравнивая президента США с дьяволом и сообщая, что он слышит оставшийся от него запах серы (Яценюку еще есть куда развивать свою антиамериканскую риторику). Но различие между Яценюком и Чавесом в том, что если последний мог рассчитывать на покровительство других великих держав, то Яценюк такой возможности лишен. Либо он уверен, что хвост всегда будет вилять собакой, либо он просто не контролирует себя, и украинский политикум окончательно пошел вразнос.
Скорее всего, США решили предпринять, конечно, не перезагрузку отношений с Россией, но известную коррекцию. С одной стороны, расчет на скорый эффект от санкций и политической изоляции России не оправдался, что диктует необходимость более гибкой и не столь твердолобой политики. С другой стороны, Киев стал совсем плох, и, возможно, за океаном решили ему указать, что тут хвост, кто собака, и кто кем должен вилять, потому что в Киеве этого уже по-хорошему не понимают.
Так что больших чудес нет, особой оттепели тоже. Более это похоже на переход от политики кавалерийского наскока к политике правильной и долгосрочной осады. Не исключающей, впрочем, отдельных уступок, любезностей и того, что называется «эластичным спрямлением линии фронта».
Материал: Максим Соколов
Свежие комментарии