В Питере, вслед за попытками повесить доски Маннергейму и Колчаку, решили повесить доску гомосексуалисту, который был расстрелян в 1938 году. Так сказать повышают накал.
Сегодня "Последний адрес" установит в Питере доску Юрию Юркуну - писателю и художнику, красавцу и любовнику, герою стихов и дневников великого русского поэта Михаила Кузмина, его спутнику жизни, им воспетому, додуманному мечтательными читателями, человеку-мифу, исключительному во всех смыслах слова. Но доска "Последнего адреса" не об этом, она о терроре, не знавшем никаких исключений, о миллионах замученных и погибших, среди которых оказался и Юркун, его взяли 4 февраля 1938 года на улице Рылеева, 17/19, где он больше двадцати лет жил, и расстреляли 21 сентября того же года. Теперь про это будет доска. Обыкновенная история - все, что остается у нас от исключительности. Да, еще моралисты всегда в ассортименте. Прочитал у автора, называющего себя атомным православным, про "скандальный код ахматовской «Поэмы без героя» с Кузминым, Судейкиной и всей этой грязью". Это он так промокнул свой одышливый похотливый рот кружевной слободской салфеткой.
https://www.facebook.com/timof... - цинк
Чтобы лучше было понятно, что это за фрукт.
27 августа 1905 года Кузмин пишет в своем дневнике: "Часто я думаю, что иметь друга, которого любил бы физически, и способного ко всем новым путям в искусстве, эстета, товарища во вкусах, мечтах, восторгах, немножко ученика и поклонника, путешествовать бы по Италии вдвоем, смеясь, как дети, купаясь в красоте, ходить в концерты, кататься и любить его лицо, глаза, тело, голос, иметь его - вот было бы блаженство. Я не имею в виду никого определенного, конечно".
Вскоре мечты Кузмина сбываются, и у 41-летнего поэта появляется семнадцатилетний друг, с которым он знакомится в Киеве, - литовец Осип Юркунас. Юноша, которому Кузмин придумает псевдоним Юрий Юркун, пробует себя в литературе, так же, как и Кузмин, любит музыку Моцарта, Дебюсси, Стравинского. Уже в 1914 г. Кузмин помогает ему опубликовать первый рассказ "Шведские перчатки", затем и другие.
Однако роман развивается не на фоне итальянских пейзажей, как грезилось когда-то Кузмину, а в советской действительности. Если до 1917 г. они занимают в Петербурге большую квартиру на Спасской улице (с 1923 г. - ул. Декабриста Рылеева), то затем их уплотнят, и им останутся в этой квартире две маленькие комнатки. В одной живет мать Юркуна, в другой, проходной, через которую соседи ходят на кухню, - они. Несмотря на полунищенское существование, два друга ходят в театры, на концерты, в "Бродячую собаку".
В конце 1920 года их союз едва не терпит крах. Кузмин узнает, что у "Юрочки" есть любовница - Ольга Николаевна Арбенина-Гильденбрандт (1897-1980). "У Юрочки, как я и думал, роман с Арбениной и, кажется, серьезный, - пишет в дневнике Кузмин. - Во всяком случае, с треском... Только бы душевно и духовно он не отошел, и потом я все еще не могу преодолеть маленькой физической брезгливости. Но это теперь не так важно". Арбенина бывает в квартире на Спасской, но ее встречи с Юркуном происходят на стороне.
Союз Кузмина с Юркуном прервется лишь со смертью поэта в 1936 году. Он умрет на больничной койке в возрасте 66 лет. А через два года не станет и "Юрочки", он будет арестован и расстрелян в 1938 г.
На фотографии - Юркун и Кузмин на ул. Рылеева, середина 30-х годов. Петербургский прозаик Владимир Симонов в своём рассказе "Чисто символически" так описывает этот снимок:
"Передо мной фотография. Странная фотография. Источник света – где-то за стенами, которые, кажется, сейчас не выдержат его горячего соседства и начнут тлеть, вспыхнут, как бумага. Самовар на столе вот-вот расплавится, треснет от жаркого дыхания чайник. Картина на стене не просто криво висит, а вообще болтается на одном гвозде.
У сидящих в этот глухой час за столом совсем разный вид и выражение: у молодого на лице ужас, которого он боится, а почти лысый и седой старик, отвесивший нижнюю губу, уже давно умер, теперь все знает, и ему ничего не страшно.
В глубине угадывается пьянино."
https://www.proza.ru/2011/06/1... - цинк
Осенью 1933 года, отчасти, возможно, опасаясь конфискаций, отчасти чтобы поправить материальное состояние (не случайно Гильдебрандт потом уже, в 45-м году, относится к потере имевшихся у нее Дневников Кузмина в том числе и как к потере материальной) и одновременно реагируя на призывы к писателям В. Бонч-Бруевича, директора ГЛМ, Кузмин продает свои Дневники в Литературный музей за 20 тысяч рублей. Время для этого было не самым удачным именно в 19331934 годах в стране начались преследования лиц нестандартной сексуальной ориентации, а в 1934 году это положение было закреплено в Уголовном кодексе СССР. Отчасти это было вызвано борьбой властей с любыми проявлениями нонконформизма (равно как в эти же годы в Германии), отчасти поиском еще одной формы преследования инакомыслящих. Приветствуя новый закон, М. Горький писал в 1934 году (эти слова его уже не единожды цитировались в разных контекстах): «Не десятки, а сотни фактов говорят о разрушительном, разлагающем влиянии фашизма на молодежь Европы ... Укажу, однако, что в стране, где мужественно и успешно хозяйствует пролетариат, гомосексуализм, развращающий молодежь, признан социально преступным и наказуемым, а в «культурной стране» великих философов, ученых, музыкантов он действует свободно и безнаказанно. Уже сложилась саркастическая поговорка: «Уничтожьте гомосексуалистов фашизм исчезнет»
http://magazines.russ.ru/vopli... - большая статья о Юркуне и их взаимоотношения с Кузьминым
Юркун был арестован два раза. В первый раз он был подозреваемым по делу об убийстве Урицкого, но следствие не нашло необходимых улик и он был отпущен (на минутку, во время Красного террора)
Второй и последний раз, он был арестован за контакты с представителями право-троцкистского блока и по обвинению в сотрудничестве с ним расстрелян вместе с писателями Лившицем и Зоргенфреем.
Повлияла ли ориентация Юркуна на приговор, история умалчивает. В 1958 году при Хрущеве реабилитирован.
Авторы очевидно преследуют 2 цели - обличить "кровавый сталинский режим" и "продвинуть тему слезинки гомосека". С учетом того, что там вешали даже Маннергейма, с первым может быть и прокатит, но вот второй момент может вступить в противоречие с действующим законодательством запрещающим пропаганду ЛГБТ. Как раз для Милонова работа. -)
Свежие комментарии