Бывший глава ЦК ВЛКСМ Виктор Мишин: никакого "золота партии" не было

Виктор Мишин

© Константин Петров/ТАСС

Всесоюзному Ленинскому коммунистическому союзу молодежи (ВЛКСМ) в 2018 году исполняется 100 лет. 14 мая отмечает 75-летие Виктор Мишин, который с 1982 по 1986 годы возглавлял Центральный комитет (ЦК) ВЛКСМ, а в 1991 году был первым заместителем управделами ЦК КПСС.

В беседе с ТАСС он рассказал о том, как спасал Ширвиндта-младшего от исключения из комсомола, схлестнулся с сыном главы МВД Николая Щелокова, отстаивал премию певцу Валерию Леонтьеву, руководил комитетом по подготовке Фестиваля молодежи 1985 года, а также о том, как после августовских событий 1991 года за ним установили слежку и провели обыск в квартире, пытаясь найти "золото партии".

Ширвиндт-младший и красный флаг

В шестидесятую годовщину Октябрьской революции, в ноябре 1977 года, Мишину, который тогда возглавлял московский комсомол, позвонил его однокашник Андрей Миронов и спросил, могут ли они вместе с Александром Ширвиндтом прийти. Мишин согласился их принять. Как оказалось, несколько "поддатых" студентов, в том числе и Михаил Ширвиндт, сорвали красный флаг, помахали им, а потом бросили. Ширвиндта-младшего поймали. Решение исключить Михаила из комсомола было принято мгновенно, а это, в свою очередь, значило автоматическое отчисление из института.

На такую суровую меру требовалось одобрение райкома комсомола. После разговора с Мироновым и Ширвиндтом Мишин позвонил первому секретарю Свердловского райкома ВЛКСМ Москвы Филиппову и сказал: "Правильное решение принято". И тут же предложил ограничиться строгим выговором с занесением в учетную карточку. Это и было сделано. Затем Мишин посоветовал Михаилу устроиться на рабочую профессию, и Ширвиндт-младший пошел техническим работником в "Современник".

Позднее по мотивам этого инцидента Сергей Урсуляк снял дебютный фильм "Русский регтайм".

Анонимки и угрозы

В карьере Мишина были ситуации куда более сложные, чем помощь набедокурившим комсомольцам. Когда он уже вошел в руководство ЦК ВЛКСМ, у него возник конфликт с сыном могущественного министра внутренних дел СССР Николая Щелокова Игорем. Тот тогда работал заведующим международного отдела ЦК ВЛКСМ. По словам собеседника агентства, Игорь Щелоков был очень приятным человеком, всем старался помогать, однако их отношения как-то не сложились.

Все началось с ерунды — неприятного разговора после встречи первого секретаря комсомола Бориса Пастухова из командировки. "Когда Пастухов уехал по делам, мы немножко выпили, и в этот момент Игорь сказал мне: "Чего ты меня не любишь?" "А с чего я тебя должен любить-то? Я женщин люблю красивых, зачем ты мне нужен". И тут Игоря понесло, он начал какие-то глупости говорить... Я, честно говоря, еле сдержался, чтобы не ударить сына главы МВД", — рассказал Мишин.

Затем Игорь Щелоков начал угрожать Мишину, что дни его комсомольской карьеры сочтены. "В понедельник я попросил секретаря парткома и Пастухова остаться и рассказал им про то, что случилось. После этого Пастухов "распек" Щелокова", — рассказал Мишин. Но разговор с главным комсомольским вожаком того не утихомирил. "Затем пошли анонимки с его подачи, и я даже знаю, кто их писал", — говорит Мишин.

Однако Мишин смог сыграть на опережение: заранее перехватить одно из таких писем и передать его руководству. "В самой анонимке был полный отпад. То, что я бабник, — это понятно, но меня возмутило то, что я даже не был ни разу в лагере "Спутник" в Калининской области, который там был указан, где я якобы спер наволочки, пододеяльник и подушку", — рассказал он.

В 1982 году генсеком стал Юрий Андропов, до этого возглавлявший КГБ. Через некоторое время он спросил у Мишина, продолжает ли Игорь Щелоков работать в комсомоле. "Я ответил, что работает". "Плохо, что он работает до сих пор, — сказал Андропов, — предложите ему поработать в ВКШ (Высшей комсомольской школе — прим. ТАСС)". Вскоре Игорь Щелоков перешел в это учебное заведение.

Премия "лохматому"

Отношения между Мишиным и главным идеологом партии Егором Лигачевым тоже не сложились. Возможно, одной из причин стало постановление бюро ЦК ВЛКСМ о присуждении премии Ленинского комсомола в конце октября 1984 года певцу Валерию Леонтьеву. По словам Мишина, в день опубликования списка награжденных ему по спецсвязи позвонил Лигачев. Он сразу начал разговор на повышенных тонах — о том, что комсомол не понимает важности классического искусства и народного творчества.

"Я возразил: мол, это не совсем так, бюро ЦК ВЛКСМ присудило премии Надежде Бабкиной, ансамблю ложкарей и другим народным коллективам. Но Егор Кузьмич резко выразил неудовольствие тем, что присудили Валерию Леонтьеву, "какому-то лохматому премию Ленинского комсомола". Мишин ответил, что кандидатура Леонтьева была выдвинута в установленном порядке Ворошиловградским обкомом комсомола, поддержана бюро ЛКСМ Украины. Кроме того, лауреат исполняет исключительно советский репертуар и по путевкам комсомола побывал на многих всесоюзных ударных комсомольских стройках и дальних погранзаставах. Но Лигачев ничего не хотел слушать и резко оборвал Мишина: "Готовьтесь к серьезному разговору в ЦК КПСС".

Только спустя некоторое время Мишин узнал причину этого звонка. На приеме у Лигачева в тот день были руководители Союза композиторов СССР Тихон Хренников и Родион Щедрин. Они посетовали, что ЦК ВЛКСМ не поддержал кандидатуру молодой талантливой певицы, которая выдвигалась на премию от Союза композиторов. "Мы же располагали объективной информацией о том, что она в ближайшее время собиралась уехать в Венскую оперу и остаться в Австрии, что вскоре и произошло", — отметил Мишин.

Фестиваль молодежи: маневры и жесткая критика

Планов проводить Всемирный фестиваль молодежи и студентов в 1985 году в Москве изначально не было, рассказал Мишин: "Предполагалось, что движение коммунистической молодежи Франции возьмется, и фестиваль будет во Франции — при нашей, конечно же, поддержке. Вдруг в последний момент — бац! — французы "отгребают" назад".

Узнав об этом, Мишин пошел к тогдашнему генсеку Андропову и заявил, что "если фестивальное движение полезно для реализации внешней политики Советского Союза, то надо проводить фестиваль в Москве". Андропов назвал этот шаг "самым легким решением" и предложил обсудить возможность проведения фестиваля с генсеком Венгерской социалистической партии Яношом Кадаром.

Однако Венгрия тоже уклонилась от проведения ВФМС. Мишин пошел к Черненко и объяснил ситуацию, а также составил служебную записку в ЦК партии. Черненко "оперативно расписал ее по отделам, короче, так и завертелось", — добавил Мишин.

Трудно решался вопрос о главе советского подготовительного комитета фестиваля. Мишин с коллегами предложили, чтобы комитет возглавил первый заместитель председателя Совета министров СССР, член Политбюро ЦК КПСС Гейдар Алиев. Но ведущий заседание секретариата Егор Лигачев предложил назначить председателем советского подготовительного комитета первого секретаря ЦК ВЛКСМ, то есть самого Мишина. Но Алиева все-таки удалось привлечь к работе по подготовке фестиваля, и он очень помог.

Подготовка помещений для делегатов и гостей Фестиваля молодежи шла в рамках спецпостановления Бюро московского горкома КПСС. Однако в этой работе были сбои. "Я неоднократно просил первого секретаря московского горкома Виктора Гришина предоставить мне возможность как председателю советского подготовительного комитета выступить по этому вопросу на совещании первых секретарей райкомов партии и председателей исполкомов райсоветов. Он отказывал, мотивируя это так: раз решение принято — оно должно быть выполнено", — отметил Мишин.

В ответ на это Мишин обратился к председателю Комитета народного контроля СССР Алексею Школьникову с предложением провести совместную проверку. По ее итогам в ЦК КПСС была направлена "довольно острая записка" после чего горком "был подвергнут серьезной критике". По словам Мишина, это вмешательство помогло делу — работа активизировалась и была выполнена качественно и в срок.

Была у этой истории и обратная сторона. На следующий день после разноса по партийной линии Мишину позвонил Гришин, и сказал "что не ожидал такого от воспитанника Московской городской организации". "На душе у меня долгие годы оставался очень нехороший осадок", — говорит Мишин.

Посольские перспективы

У Мишина были все шансы стать четвертым послом, вышедшим с должности первого секретаря ЦК ВЛКСМ. До этого Евгений Тяжельников возглавил дипмиссию в Румынии (1982 год), Сергей Павлов в 1983 году стал чрезвычайным и полномочным послом СССР в Монголии, а Борис Пастухов в 1986 году с такой же миссией оказался в Дании.

"В конце января 1986 года меня пригласил к себе заведующий организационным отделом ЦК КПСС Георгий Разумовский. Направляясь на эту встречу, предчувствовал, что ждут меня сюрпризы. Так оно и вышло", — поделился Мишин.

По его словам, в кабинете, помимо Разумовского, был завотделом международных кадров и выездов за границу Петр Червоненко. "Мне с места в карьер было заявлено, что есть мнение и практически состоявшееся решение ЦК КПСС о направлении меня в Уругвай Чрезвычайным и Полномочным Послом СССР", — рассказал Мишин.

Мишин на это ответил, что если это уже решение ЦК КПСС, то он, как дисциплинированный коммунист, "говорит есть и идет готовиться к отъезду в страну пребывания". Если же речь идет только о мнении, то он просил бы учесть его точку зрения, в частности, тот факт, что он "коренной москвич, патриот своего города", а вдали от него "начинает не то что тосковать, а как-то тяготиться". После этого разговора ситуация с назначением в Уругвай подвисла.

Позже было еще предложение отправиться послом в Лаосскую Народно-Демократическую Республику, однако дипломатом Мишин так и не стал. Из комсомола он ушел, получив должность секретаря Всесоюзного центрального совета профессиональных союзов (ВЦСПС).

Смерть главы управделами ЦК

"В начале 1991 года управляющий делами ЦК КПСС Николай Кручина сделал мне предложение перейти на работу в аппарат Центрального комитета в качестве его первого заместителя и заняться партийными издательствами и лечебными учреждениями", — рассказал Виктор Мишин.

По его словам, в этот момент "только глухой не слышал, а слепой не видел, что происходит с КПСС". "Я вступал в КПСС сознательно и считал, что в трудную минуту должен быть вместе с ней", — добавил он. Сначала его работа в Управлении делами ЦК КПСС проходила более-менее спокойно. "Однако после известных событий, связанных с ГКЧП, и уходом из жизни моего шефа Кручины 26 августа 1991 года ситуация резко изменилась к худшему", — рассказал Мишин.

Смерть начальника управделами немедленно породила волну слухов. "Выскажу по этому поводу исключительно свою личную точку зрения. Николай Ефимович был честнейшим, исключительно порядочным человеком. Я не верю в то, что его кто-то мог выбросить из окна, тем более нелепо считать, что он был зомбирован. Думаю, что он добровольно ушел из жизни", — говорит Мишин.

Мишин также вспомнил еще один эпизод, связанный с последствиями ГКЧП. "После провала так называемого путча, когда пьяная толпа пришла захватывать здания ЦК на Старую площадь, ко мне зашли два человека и потребовали открыть ситуационную комнату (помещение, откуда на особый период включалась внутренняя связь, — прим. ТАСС), для того чтобы выйти в эфир на все кабинеты в зданиях ЦК КПСС", — пояснил Мишин.

Вошедшие показали бумагу, написанную от руки госсекретарем РСФСР Геннадием Бурбулисом. В бумаге значилось, что есть основания полагать, что в ЦК идет бурное уничтожение архивов и есть предложение прекратить деятельность зданий ЦК КПСС. "Что меня поразило больше всего, сверху бумаги написано: "Согласен. Горбачев". Я отвечаю: "С какой стати?" Звоню Кручине: "Николай Ефимович, просят открыть ситуационную комнату". Он дал добро, но сказал, чтобы не обыскивали женщин-сотрудниц ЦК. Я открыл ситуационную комнату", — рассказал Мишин. Вскоре все здания ЦК были опечатаны, а архивы реквизированы.

"Золото партии"

По словам Мишина, на 1 июля 1991 года имущество партии в общей сложности составляло в существовавших на тот момент ценах порядка 14 млрд руб. Из них 8,5 млрд руб. составляла стоимость зданий и сооружений и примерно 5,5 млрд руб. лежали на депозитных счетах, в основном в Госбанке и в двух или трех коммерческих банках. "Нигде эти счета засекречены не были. Более того, на денежные средства партии, находившиеся в Госбанке, даже не начислялись проценты", — подчеркнул Мишин.

По его словам, в массовое сознание вбивалась мысль о том, что партия паразитировала за счет народа, что деньги из госбюджета шли на партийные нужды. "Я не буду ничего идеализировать, но желаю внести ясность в этот вопрос. Партийный бюджет никакого отношения к государственному бюджету не имел", — подчеркнул Мишин.

Источники партийных доходов складывались в значительной степени из издательской деятельности, так как партия обладала широкой сетью издательств. Важной статьей доходов были членские взносы — в партии состояло 19 млн человек. Немалую прибыль приносила хозяйственная деятельность партии — гостиничное хозяйство, дома отдыха, санатории.

Обыск и слежка

После гибели Кручины из Мишина, по его словам, "пытались вытрясти "золото партии". "Пресловутый миф о несметных богатствах партии долгие годы подпитывал грязную волну клеветы на КПСС. Информация о золоте была вброшена для решения прозаической задачи по скорейшей дискредитации компартии. И для достижения этой цели все методы считались приемлемыми", — уверен Мишин.

В октябре 1991 года в рабочем кабинете Мишина и на квартире были проведены обыски. "Большего унижения в жизни я не испытывал. Я не знаю, что искали, — золотые слитки под паркетом, стодолларовые купюры в унитазном бачке или еще что-то, но, разумеется, ничего подобного у меня не было и быть не могло", — рассказал Мишин.

"По тому, как рьяно взялись за следствие, как провоцировали меня и пытались вывести из равновесия, я понял, что от меня ждут, когда я последую примеру Кручины и выйду из квартиры через балконную дверь на седьмом этаже. Навалились тогда крепко: все было, включая наружное наблюдение. Причем делалось все по-наглому, демонстративно. Мне даже пришлось публично заявить тогда, что в случае непредвиденного развития событий добровольно из жизни я не уйду — речь может идти только об умышленном убийстве", — говорит Мишин.

Психологически сложный эпизод произошел 7 ноября 1991 года. Мишин, как обычно, начал этот день с плавания. После августовских событий машину у него отобрали. Однако в этот день без объяснения причин автомобиль подали к бассейну.

"Мы ранее условились с друзьями, что после бассейна встретимся на квартире нашего общего знакомого Игоря Астафьева. Он проживал в районе Октябрьской площади", — пояснил он. "Сидя в машине, я обратил внимание, что за нами неотступно следует голубой автомобиль. Обратился к водителю: не чувствует ли он какого-либо дискомфорта? Получил ответ: чувствую, голубого цвета. Чтобы проверить справедливость неприятного сюрприза, попросил водителя ехать на Октябрьскую площадь не прямым путем, а покружить по переулкам в районе Серпуховки. Голубая машина, даже не особо маскируясь, следовала за нами", — отметил Мишин.

У дома Астафьевых он поблагодарил водителя и зашел подъезд. Из голубого автомобиля вышел парень и зашел следом. Мишин вызвал лифт, спросил у вошедшего, какой этаж ему нужен, и нажал названную этим человеком кнопку. Вышел вместе с ним.

"Я пошел в сторону квартир, позвонил в одну из них и с удивлением спросил: "Разве это не квартира Астафьевых?" На что получил ответ, что они проживают двумя этажами ниже. Все это время наблюдал за парнем. Потоптавшись на этаже, тот отправился вниз", — рассказал Мишин.

"Наружка продолжалась до тех пор, пока я в ее сопровождении не объехал редакции трех московских изданий — "Огонька", "Московских новостей" и "Литературной газеты". Правда, к этому следует добавить, что я еще обратился с письмами к президенту СССР Горбачеву и президенту РСФСР Ельцину", — заключил Мишин.

Этими событиями завершалась карьера Мишина в органах госвласти.

Дмитрий Волин