Еще во времена украинского Крыма мы совершили несколько летних путешествий на его благословенную землю. Крым с его воздухом, полным ароматов сосен и кипарисов, субтропической пышностью и степной волей, причудливой и страстной историей, хитросплетением традиций и национальных влияний влюбляет в себя сразу.
Тем более русского, у которого в формально украинском Крыму и мысли не могло возникнуть о том, что он здесь иностранец. Насквозь русский Крым с русскими, ни на каком другом языке не дублируемыми вывесками, русской речью везде от базара до дорогих гостиниц и живой веселой предприимчивостью, слегка жульнической, слегка суетливой и всегда великодушной и щедрой — этот Крым очаровывал, заражая вирусом какого-то непобедимого душевного здоровья.В шумном и слегка безалаберном поселке Рыбачий, где Крым уже сух и выжжен пламенным местным солнцем, а по скромной набережной под матерок и «Ласковый май» разгуливает неказистый на вид люд в синих наколках и ситцевых панамках, мы жили в небольшом пансиончике, который держала почтенная чета крымских татар. Все было дешево, скромно, но опрятно и не лишено южного комфорта.
Наше безмятежное существование было нарушено в одночасье, когда хозяин узнал, что я журналист из Москвы. С того момента каждый вечер меня ждала часовая лекция об истории великого крымско-татарского народа. Мы недавно приехали из Бахчисарая, где уже немного с этой историей ознакомились. Но версия хозяина пансиона разительно отличалась от официальной. Каждый вечер я с изумлением узнавала, что прошлое крымско-татарского народа уходит вглубь времен на многие тысячелетия. Что именно крымские татары своим мощным провидческим разумом породили иудаизм, христианство, мусульманство и, кажется, буддизм. Они же впервые в истории человечества обрели письменность, открыли секрет производства бумаги и посчитали расстояние до Солнца. Предки нашего хозяина изобрели паровоз, электричество, радио и много чего еще. Кажется, единственное первенство, которое со скрипом татары уступали русским, касалось полета Гагарина. Но работа над этим вопросом шла, и скоро в истории семьи Гагарина обязательно будут логично обнаружены крымско-татарские корни.
Первые дни я пыталась отстаивать здравый смысл и возражать. Бесполезно! Наш хозяин серьезно готовился к разговору, каждое его фантастическое утверждение подкреплялось солидными томами исследований великого крымско-татарского прошлого. Спорить с выкладками местных историков было невозможно. Вскоре я сдалась.
— Вы молодцы! — повторяла я как попугай и, надо сказать, не особенно кривила душой.
В самом деле, в этом местечковом пафосе было столько страсти и горячей искренности, что — ну право, молодцы!
Понятно, что русская история с ее победами и поражениями, приобретениями и потерями выглядела на этом фоне как-то бледно. В отличие от нее история крымско-татарского народа не содержала ни поражений, ни потерь, лишь одни блестящие победы. Наше русское величие было органически чуждо тому самому местечковому пафосу и стремлению быть первыми везде, которое демонстрировал каждый вечер хозяин пансиона. Он совсем не замечал, что как русский человек и наследник по-настоящему великой истории и культуры я говорю с ним, как с младшим, сильно задержавшемся в детстве братом. На мне лежало нечто вроде родительской ответственности. Я должна была по-матерински укреплять веру маленького народа в себя, вовремя протягивать руку помощи, хвалить и поддерживать на крутых исторических поворотах. Тем более, что у нашего малыша в кармашке была припасена и главная козырная карта — обида на сталинскую депортацию, которую хозяин пансиона со скорбным упоением доставал всегда, стоило мне хоть как-то усомниться в его словах.
Я смотрела на эту инфантильную национальную гордость и думала, что передо мной разворачивается печальная, но неизбежная историческая ошибка маленького народа, обреченного постоянно доказывать большим соседям свое сомнительное величие. Причем маленьким может быть и относительно большой народ. Маховик этого пафоса раскручивает каждое новое поколение, в конце концов доводя его до глуповатого и смешного гигантизма, которого уже, увы, никто не замечает. Эта потеря чувства реальности делала нашего хозяина пансиона беспомощным перед любой манипуляцией. Окажись на моем месте какой-нибудь ловкий международный мошенник, которых в обилии поставляют миру западные спецслужбы, и нашего хозяина было бы очень легко склонить к любому преступлению — и в адрес русских «оккупантов», и в адрес вообще любой власти. Националистический пафос похож на ту голодную собаку, которую можно натаскать на самые кровожадные действия против кого угодно. Мелкая историческая мстительность всегда произрастает под сенью искусственного величия. Чем больше размах исторической фантазии малых народов, тем больше в дело включается принцип обратной перспективы — большая ложь порождает маленькие страсти, узкие горизонты планирования и отсутствие исторической ответственности, которая гордо перекладывается на плечи больших и всегда «виноватых» соседей.
По счастью, наш крымско-татарский знакомый упивался лишь своим моральным превосходством, не собираясь делать из него политических выводов. Но Прибалтика, Чехия, Польша, Армения, та же несчастная Украина — все они сейчас играют в ту же игру карликов, обуреваемых жаждой сомнительного исторического реванша. Все они находятся в плену собственных иллюзий, которые мастерски подогревают геополитические наперсточники вроде США и Британии. Выбор, который стоит перед этими странами, невелик. При отсутствии самостоятельной экономики и политической воли можно лишь примкнуть к тому или другому союзу больших соседей. Сейчас таких союзов два: грубо говоря, восток, то есть Россия и ее сторонники, и запад, то есть США и его подконтрольные блоки. Цели у этих союзов радикально различаются. Запад ищет корм для процветания себя, любимого. Восток ищет геополитических партнеров. В первом случае будущее малых стран сомнительно. Во втором — полностью гарантировано, так как партнер России интересен своим процветанием и социальным благополучием.
Казалось бы, все так очевидно. Но нет. Для ответственного выбора нужна определенная историческая дальнозоркость, а горизонт мышления должен распространяться намного дальше сиюминутной выгоды, охватывая перспективы на десятилетия. Увы, размытые границы здравого смысла и привычка к иллюзорным победам, воспитанные историческим инфантилизмом, лишают лидеров стран этого ментального богатства. Пока большие страны выясняют отношения, малые играют роль мосек, с легкой руки своих геополитических покровителей, натравленных на соседских слонов. Но момент выяснения отношений когда-нибудь кончается. На этом кончается и мнимая слава карликов. Своим покровителям они больше не нужны. Ничему не научившись и затаив новые обиды, карлики разбегутся по своим норкам, где будут спасать рухнувшие экономики и давить социальные протесты новыми порциями националистического морфина. И так до следующего витка напряженности, когда услуги мосек снова окажутся востребованы.
Ольга Андреева
Свежие комментарии