Человек, воспетый всеми баянами Новоросии, обласканный лучами славы и признанный герой русского мира, деградировал не вчера и даже не позавчера. Но болезненное осознание всей мерзотности персонажа под псевдонимом «Стрелков» пришло к большинству только теперь, когда этот некто во всеуслышание объявил, что создает партию оппозиционную Темнейшему. Даже несмотря на то, что Гиркин поспешил слиться и прикинуться ветошью, это был его последний ход, как Стрелкова, как ополченца, как политика, как человека…
В начале обороны Славянска был создан (почти стихийно) миф о железных стрелковцах, об их непогрешимости и безусловном и беспрецедентном героизме. Хотя уже тогда в сети появлялись сообщения о выкрутасах Стрелкова на просторах распавшейся Югославии, о воровстве гуманитарки и полезностей военторга и о других не менее нелицеприятных фактах. Да и сам Гиркин то тут, то там изливал на публику свои неадекватные и необоснованные жалобы на нерасторопность военторга и лично Темнейшего. Но тогда всем казалось, что он прав, а редкие разумные голоса тонули в атмосфере подъема национального самосознания и возрождения русского мира.
Когда Стрелков сдал Славянск, пришло некоторое отрезвление. Но Кургиняна, высказавшего все в лицо внезапному министру обороны ДНР, тогда смешали с грязью и чуть ли не записали во враги народа. Даже сведения из объективных местных источников о сдаче города вместе с техникой, об отсутствии необходимости уходить из Краматорска; даже дальнейшее почти фатальное отступление ополчения, чуть не закончившееся потерей последней надежды ¬ не смогли стереть из народного сознания героический образ Гиркина, а его отставка и отъезд были и вовсе восприняты как слив «русского мира» и контрреволюция ахметовских, что почти нивелировало позорную сдачу Славянска.
Однако, лишившись окопов, формы и автомата и очень удачно женившись, Стрелков стал стремительно превращаться в Гиркина. В нечто неудобоваримое, нелепое и настолько смешное, что даже не вызывающее сострадания. Стрелков стал строить из себя политика, говорить о судьбах России, обвинять Темнейшего в том, что он променял Новороссию на Асада, а потом и вовсе взялся за подсчет груза 200 из Сирии наравне с самыми отъявленными либералами и грантоедами. Он настолько с ними слился, что уже никто не поручится за то, что и сам Гиркин не сидит на этих самых грантах госдепа, может быть, не напрямую, но…
Проблема в том, что Стрелков всегда был Гиркиным, с самого начала, еще в Славянске, вернее, уже в Югославии… Это все на лице у него было написано. Только никому не хотелось смотреть правде в глаза, так сильна была новороссийская романтика. Пример Стрелкова красноречиво демонстрирует, как легко поддаться очарованию русского мира и принять махровый национализм за империализм, свернуть не туда, пойти не за тем лидером, и в очередной раз угробить Россию. Настоящий лидер страны не может строить мононациональное государство, поскольку в наших условиях ¬ это государство размером с Московскую область, ну может, с Золотое кольцо, вряд ли больше. Русский национализм в этом смысле не менее опасен для русских, чем какой бы то ни был иной национализм. Это обреченная, тупиковая идеология, за нее хватаются не тогда, когда нужно строить государство, а тогда, когда оно пропало и терять уже больше нечего. И все равно все теряется… Именно поэтому, Темнейший прав, бомбя Сирию, а Гиркин, обвиняя его в этом, ¬ нет.
Инквизитор
Когда Стрелков сдал Славянск, пришло некоторое отрезвление. Но Кургиняна, высказавшего все в лицо внезапному министру обороны ДНР, тогда смешали с грязью и чуть ли не записали во враги народа. Даже сведения из объективных местных источников о сдаче города вместе с техникой, об отсутствии необходимости уходить из Краматорска; даже дальнейшее почти фатальное отступление ополчения, чуть не закончившееся потерей последней надежды ¬ не смогли стереть из народного сознания героический образ Гиркина, а его отставка и отъезд были и вовсе восприняты как слив «русского мира» и контрреволюция ахметовских, что почти нивелировало позорную сдачу Славянска.
Однако, лишившись окопов, формы и автомата и очень удачно женившись, Стрелков стал стремительно превращаться в Гиркина. В нечто неудобоваримое, нелепое и настолько смешное, что даже не вызывающее сострадания. Стрелков стал строить из себя политика, говорить о судьбах России, обвинять Темнейшего в том, что он променял Новороссию на Асада, а потом и вовсе взялся за подсчет груза 200 из Сирии наравне с самыми отъявленными либералами и грантоедами. Он настолько с ними слился, что уже никто не поручится за то, что и сам Гиркин не сидит на этих самых грантах госдепа, может быть, не напрямую, но…
Проблема в том, что Стрелков всегда был Гиркиным, с самого начала, еще в Славянске, вернее, уже в Югославии… Это все на лице у него было написано. Только никому не хотелось смотреть правде в глаза, так сильна была новороссийская романтика. Пример Стрелкова красноречиво демонстрирует, как легко поддаться очарованию русского мира и принять махровый национализм за империализм, свернуть не туда, пойти не за тем лидером, и в очередной раз угробить Россию. Настоящий лидер страны не может строить мононациональное государство, поскольку в наших условиях ¬ это государство размером с Московскую область, ну может, с Золотое кольцо, вряд ли больше. Русский национализм в этом смысле не менее опасен для русских, чем какой бы то ни был иной национализм. Это обреченная, тупиковая идеология, за нее хватаются не тогда, когда нужно строить государство, а тогда, когда оно пропало и терять уже больше нечего. И все равно все теряется… Именно поэтому, Темнейший прав, бомбя Сирию, а Гиркин, обвиняя его в этом, ¬ нет.
Инквизитор
Свежие комментарии